Мой перевод-пересказ из книги Brené Brown «Dare to Lead: Brave Work. Tough Conversations. Whole Hearts.»:
Я часто вижу, что организации и руководители подразделений до сих пор верят в то, что человека на работе и человека в жизни можно разделить. В то, что если сотрудник отделяет сердце от работы, не проявляет уязвимости и не подает виду, что у него есть эмоции — то он становится продуктивнее, эффективнее и, разумеется, всеобщая надежда в том, что в таком случае им легче руководить. Ну как минимум, отказываясь от своей «человеческой» части, оставляя только «рабочую», сотрудник станет менее хаотичным, более собранным, менее… живым?
Такими убеждениями вымощена наша нынешняя культура — рабочая культура, в которой все жалуются: люди не готовы рисковать и высказывать непопулярные мнения, работники сплетничают и соперничают, подчиненные превращаются в исполнителя, выбирая самое простое, одобряемое и неконфликтное, не проявляя себя как следует.
Ну разумеется — если нынешняя культура приветствует сотрудников, скорее напоминающих клонов, которыми легко управлять, от которых понятно чего ожидать и которые легко заменимы на таких же понятных и неэмоциональных работников при необходимости.
Если искренность, уязвимость, право испытывать эмоции и говорить о них — воспринимаются на работе как недостатки, все мы тратим рабочее время в основном на то, чтобы сопротивляться своей живой натуре и прятать её. Если нас хвалят за стремление к идеалам, эмоциональную стойкость, разделение на «работу» и «не работу», всезнайство, умение вписаться в ожидания и выглядеть простым и понятным — никто не станет предлагать поговорить на трудные темы, признаваться в слабостях и укреплять эти точки, продолжать учиться и пересматривать устаревшие методы. Забудьте о риске и непопулярных мнениях, которые двигают индустрию вперед. Невозможно одновременно защищаться и смело выступать из строя. Выберите что-нибудь одно.
Проблема в том, что смелость, или возможность доступа к сердцу — это наша «нерабочая», живая часть. Запрещая сердцу громче биться на работе, потому что это снижает удобство для руководителя, выставляющего нам оценки — мы отказываемся от всего, что оно может привнести в наши рабочие задачи. Отвага, искренность, сомнения, ощущение причастности, доверие, риск, ошибки — их нельзя запланировать, заламинировать и выдать людям как инструкцию к действию, если одновременно требуются конформность, уверенность в себе и ледяное спокойствие.
Наши сердца бьются, чтобы кровь попадала в каждый отдаленный уголок наших тел. Наши эмоциональные «сердца» поддерживают в нас способность проявлять уязвимость, чтобы поддерживать нас в моменты, когда требуется проявить смелость: доверие, инновация, творческий подход и ответственность.
Разделяя себя на «рабочую» и «эмоциональную» часть, мы разучиваемся распознавать, какие физические ощущения связаны с эмоциональными переживаниями. Мы не получаем контроль над ситуацией и собой, а теряем его. Мы не улучшаем свою продуктивность и производительность — мы запрещаем себе проявляться наиболее «своими» способами, глушим себя до простого, приемлемого, понятного и неоригинального.
А ещё эмоции, которые мы посчитали заглушенными, берут над нами верх. Когда мы признаем и уважаем их — мы можем с ними сотрудничать. Если мы отворачиваемся и закрываем перед ними дверь — они начинают прыгать в окна, лезть из печной трубы, стучать из подпола. Они управляют нашими реакциями и решениями, а мы этого не замечаем. Они накапливаются и портят настроение, покуда не начнут бить гейзером — и мы не можем себя удержать. Они садятся за руль, связав наше рациональное «я» и запихнув его в багажник.
Освобождая сердце, принимая эмоции как неотделимую свою часть, прислушиваясь к их голосам и реагируя на свои потребности, мы открываем для себя новые миры. Например, мы более включенно и внимательно принимаем решения, мыслим критично и разумно, замечаем не только рациональную, но и эмоциональную часть дискуссии, проявляем эмпатию, можем оставаться устойчивыми и бережными к себе.
Эго — главный голосующий за то, чтобы выселить эмоции из уравнения. Эго задается вопросами о том, что подумают люди и что произойдет, если я позволю себе узнать что-то неприятное о себе и своих потребностях.
Но эго — это не все мы. Если присмотреться, наши души и сердца способны на большее. Нам нужно больше, чем просто защита от нового и непонятного. Нам нужно больше, чем просто уверенность в своей правоте. Нам нужно больше, чем просто стабильность. Нам хочется верить, что нас — достаточно. Нам хочется уважать то, кем мы являемся, и позволять себе раскрываться в том величии и той неопределенности, которых мы еще даже представить себе не можем.
Мы готовы отпустить себя на свободу — она включает в себя ответственность за осознанно принятые решения. Противоположность этой свободе — решения, принятые из страха и ощущения недостаточности.
Юнгианский аналитик Джеймс Холлис пишет: «Мы здесь не для того, чтобы незаметно пересидеть, идеально вписаться в ожидания, дополнить кого-то или быть примером. Мы пришли, чтобы быть эксцентричными, разными, иногда странноватыми участниками сборки всемирного пазла, в который мы можем вложить маленький, кривоватый кусочек собственной мозаики жизни. Мы здесь для того, чтобы становиться собой».
Мы много говорим о том, что людей могут вскоре заменить роботы. Но вместо того, чтобы развивать наиболее конкурентноспособную свою часть, которой у роботов нет — сердце, эмпатию, великодушие, мы отрезаем от себя эмоции и складываем в шкафчик для выходных дней и отпусков.
«Когда-то работа требовала крепких мышц. Теперь она требует натренированного мозга. В будущем работа будет связана с нашими сердцами».
Минуш Шафик, директор Лондонской школы экономики
Добавить комментарий