В последнее время я замечаю, что открытые, заинтересованные, улыбающиеся люди в кофейнях, на улицах, в креативных кластерах и прочих местах, где я частенько бываю — в большинстве своём младше меня как минимум лет на десять.
(я уже немножко пережила тот факт, что я больше не «молодой специалист» — в какой-то момент ближе к тридцати это меня прям грустно ударило. Я стала seasoned специалистом. Опытным. И это довольно специфическое переживание. Но сегодня немножко про другое)
У меня складывается впечатление, что к тридцати, сорока, пятидесяти — большинство как бы формируются. Знают, что им интересно, и фокусируются на этом. Кто выращивает детей, кто строит карьеру, кто лазает по горам, кто переводит мангу, кто волонтерит, кто всё свободное время путешествует, кто получает образование, кто рисует, кто переехал за границу, кто преподаёт, кто вдруг дошел до кризиса среднего возраста и Точно Понял, Что Теперь Хочет Делать. Поэтому эти люди мало тусуются в свободном полете. Им уже понятно, чем они решили заняться.
Видимо, в двадцать три можно гораздо чаще посещать открытые события, сидеть в кофейнях третьей волны, заводить бесконечные проекты, писать в телеграм-каналы, бросаться в новые затеи, знакомиться, тусоваться на улице Некрасова в пятницу вечером и деятельно искать друзей.
У меня даже родилась печальная присказка про это: «здесь всем двадцать три». Там, где я оказываюсь, часто всем двадцать три. Или девятнадцать, или двадцать восемь. Но редко — тридцать семь. Или сорок два.
Пока мне тоже было, грубо говоря, двадцать три, мне это казалось очевидным и нормальным. Наверное, я думала, что все вырастут вместе со мной. Или не думала о том, почему на креативной лекции всем двадцать три. Или в двадцать восемь не очень чувствовала, что отличаюсь от тех, кому двадцать три. Но после тридцати стало очевидно: многие люди моего возраста нашли свои какие-то штуки, дела, увлечения, цели и смыслы — и немножко уплыли из общественных пространств, наполнили себя чем-то конкретным, зацепились за то, что решили делать, стали достаточно занятыми, как минимум умеренно успешными и заметно усталыми.
(думаю, с этим как-то связан тот факт, что в магазине мне не всегда продают алкоголь — я не ношу «костюм женщины» в принципе и «костюм женщины за тридцать» тоже. Есть определенные ожидания в обществе, и многие им отвечают. Те, кто не отвечает, скорее редкость — и к ним отношение подозрительное)
А я разве не нашла смыслов и целей? По большей части — нет. Мне до сих пор то нормально с уже найденным, то тянет подскакивать и выходить в окружающий мир за чем-нибудь новеньким. А в окружающем мире в основном те, кому двадцать три — исключения есть, и они очень яркие, но это всё-таки, давайте признаемся себе, большая редкость.
То, что в моей жизни разместилось прочно и надолго, было в ней с детства — книжки, кошки, писательство, прогулки по городу. Но это не занимает весь мой мир — и я не хочу, чтобы что-то его занимало целиком. Я очень ценю пустое пространство внутри себя, которым могу выглядывать в новое. И довольно часто новые увлечения через время отмирают, оставляя опыт, да и только (и кучу свободного времени).
Недавно я посмотрела первую серию нового сезона «Танцев» (я смотрела и все прошлые сезоны) — и вдруг мне впервые показалось, что большинство конкурсантов какие-то дети. Я не могу себя с ними ассоциировать. Мне про них не очень интересно. Они не репрезентируют меня.
(к этой первой серии у меня есть и другие претензии — сексизм, мизогиния, объективизация, насаждение нормативной женственности — но сейчас речь не о них)
Раньше я думала, что я остаюсь на стороне детей — ведь я не завожу своих, поэтому в связке родители-дети я в последнем звене — но, похоже, уже нет. Возраст тоже влияет, не только факт родительствования.
При этом я понимаю, что большинство того, что массово производят — от креативных лекций до вот таких шоу — действительно ориентировано на силах тех, кому двадцать три. У них больше сил, больше времени, больше открытости, больше надежд. Они часто привлекательно выглядят. У них заметно больше амбиций, соревновательности и несогласия с тем, как устроен мир. У них горят глаза (помню, как у меня самой они горели в двадцать три, ух!).
Наверное, чем старше я буду становиться, тем меньше ролевых моделей в массовых проектах я буду видеть — да и вообще меньше людей своего возраста, у которых внутри есть свободное пространство.
При этом у меня есть множество знакомых, которым, грубо говоря, двадцать три. Они чудесные и очень интересные люди. Во многом они лучше и смелее, открытее, устойчивее меня — ими, например, не руководит страх под названием «а вдруг что???», который я помню с советского детства через перестройку (и который никуда не денется из глаз на протяжении всей моей жизни).
Они — Муми-тролль, я — Ондатр. У них всегда был интернет и они знают, что заслуживают большего. Я регулярно сажусь в торт и говорю «Вы нарушили мой душевный покой. В жизни мыслителя просто не должно случаться подобных вещей».
Они не приведут по случаю в пример цитату из Бриллиантовой руки и не вспомнят, что такое земляничный дождик. Им труднее представить мир без гиперссылок чем мне — зато они быстрее перестраиваются. Несмотря на их очевидную классность, они всё-таки чаще из другой корзинки.
(конечно, это всё обобщения. Есть и двадцатитрёхлетние Ондатры, есть и тридцатитрёхлетние Муми-тролли. Но я именно что про общее ощущение. О том, что я вижу и ощущаю вокруг в среднем)
Я не особенно страдаю по этому поводу. Мне понятно, почему так складывается. Многим людям моего возраста, у которых нет своего жилья, приходится в тридцать брать ипотеку до пенсии. Многие пары (или люди, живущие без пар) считают важным вовлечься в производство детей.
Многим кажется, что лучше продолжать то, во что они уже несколько лет инвестировали, а не смотреть по сторонам на то, что ещё бывает. Куча моих бывших коллег из платежной системы работают в денежно-банковско-платежной сфере. Куча моих бывших коллег с сайта по резюме и вакансиям остаются в hr-теме. Не знаю, как они так могут — меня через три-пять лет в определенной сфере начинает мутить и хочется чего-нибудь другого. Удачно, что у меня прикладная специальность: менеджер везде менеджер, а предметную область можно менять.
К тридцати обычно формируются и личные интересы — как говорят исследования, пробовать новое и расширять квартиру мира становится труднее и дискомфортнее с каждым годом. Если ты долго увлекаешься мотоциклами, маловероятно, что однажды ты выпилишься из своей мотоциклетной тусовки, продашь жилетку и перестанешь гонять в хорошую погоду. Как минимум — ты потеряешь людей, с которыми тебя связывали интересы.
Получается, опыт меня разделяет и с теми, кому все ещё двадцать три, и с теми, кому уже нет.
Получается, с очень малым количеством людей с непохожей на меня жизнью мне удаётся поддерживать взаимно уважительную и глубокую связь. И не только потому, что нет общих интересов или времени. А ещё и потому, о чем и как нам интересно говорить.
Грубо говоря, мне не очень интересно про детей, бег, мужчин в бинарном гендерном разделении, диеты, ремонт, телевизор, пляж, наркотики, открытие своего бизнеса, свадьбы, кино, попытки выглядеть моложе, волонтёрство, монетизацию, приличное вино, дауншифтинг, гаджеты, косметику, способы купить побольше, заплатив поменьше, высокую кухню в ресторанах и готовку дома, карьеру, религию, поиски виноватых, жертв и способов отомстить, биохакинг, секс, криптовалюту, марафоны, поездки на природу с шашлыками, активный отдых, караоке и экстремальный спорт.
Конкретика мне вообще редко интересна — если только она совпадает с моей тонко настроенной, что большая редкость, поэтому я не ищу такого.
При этом мне могут быть интересны совершенно разные люди — даже если их интересы очень далеки от моих. Если мы будем говорить на мета-уровне. Не о том, сколько стоят конкретные процедуры и почему их всем «надо» делать, а о том, почему это важно для собеседника, какими страхами и надеждами это подпитывается, как меняет жизненные приоритеты и отношения — наконец, о том, как это связано с экзистенциальными вопросами. На таком уровне за личным опытом проступают эмоции, ощущения, страхи, мечты — универсальные штуки, к которым я могу подключиться, даже если речь идет о серфинге или китайском языке (которые как конкретная тема для разговора легко могут меня усыпить).
С некоторыми собеседниками у меня получается выйти на мета-слой беседы, а другим это оказывается не очень интересно. Иногда это зависит от доверия и времени, проведенного в разговорах, а иногда нет.
Кажется, мне скорее интересно не ЧЕМ живут люди, а КАК они это проживают (и в двадцать три это не было настолько очевидно, факт). Не всегда собеседник готов туда пускать — в то, как он проживает. Да и не у всех есть силы или желание в такое погружаться. Но после того, как я попробовала туда погружаться — не делать этого теперь ужасно скучно.
Поэтому всплывающие старые знакомства особенно не проходят дальше третьего сообщения, когда я отвечаю на вопросы: мужа нет, детей нет, по обоим пунктам — не собираюсь. Дальше просто нет крючочков, которыми можно было бы зацепиться. Так же и с теми, кто «в школе делал сайты» — я в школе пришивала воротнички к форме и писала чернильной ручкой, поэтому страшно завидую таким привилегиям. Как пишет Шерил Стрейд, «мой первый муж был из богатой семьи, а я из бедняков. Я так и не справилась со своей завистью к его обеспеченному детству — может быть, потому мы и разошлись».
Мне интересно про всех, а не только про тех, кто делит со мной жизненный опыт. Мне интересно про людей, про то, как они укладывают свой жизненный опыт в текст или другие способы жизни. Мне интересно обсуждать исследование себя, каким бы «себя» по дороге ни оказывалось. Мне интересны исследование отношений и поиск ответов в собственной истории.
(я совершенно не планирую это монетизировать и, скажем, становиться психологом, чтобы слушать чужие истории за деньги. Я вообще хочу поменьше думать о монетизации)
Мне интересны бытовые философские беседы про подходы к жизни, про их изменчивость, про способы справляться с тем, что сваливается на голову или что наконец понимаешь про себя. Мне интересны переживания неминуемости старости и смерти, мне интересно ощущение опыта как ценности.
Мне интересны феминизм, инклюзивность, интерсекциональность, боди позитив и лгбт-повестка как практики равенства и способы уменьшать унижение непривилегированных групп. Часто такие вопросы как раз и можно обсудить как раз с двадцатитрехлетними — правда, отправная точка у них другая, я начинала с гораздо более дремучих установок.
Мне интересно, что будет, когда (и если) мне исполнится сорок три. Будут ли вокруг по-прежнему в активном состоянии в основном двадцатитрехлетние? Где окажутся люди моего возраста? С кем я буду вести философские беседы? На что стану опираться? Кто будет моими ролевыми моделями? И стану ли я сама такой моделью — для кого?
Ужасно много вопросов. И времени ещё достаточно, чтобы на них отвечать.
Добавить комментарий