Источник: подкаст «The introverts talking business», выпуск «36. Are some introverts actually Highly Sensitive Extroverts?»
Я уже публиковала заметки по подкасту Патриши Янг о высокочувствительных людях (выпуски номер 2, 20, 23).
Теперь я хочу поделиться заметками по подкасту Thea Orozco, куда уже знакомую нам Патришу позвали обсудить разницу между интровертами и высокочувствительными экстравертами — люди часто путают эти понятия и в результате ожидают от себя и других чего-то, чего у них по факту нет.
Я писала о своем отношении к интроверсии и экстраверсии — здесь быстренько напомню, что я выбрала различием этих свойств для себя:
- интроверт набирается сил в одиночестве, тратит на общение с людьми,
- экстраверт набирается сил с людьми, тратит их в одиночестве.
У всех есть личное право переопределить эти термины как угодно. Я определяю их вот так. По ним я интровертка.
Довольно многие мои высокочувствительные знакомые — экстраверты. Но им трудно называть себя экстравертами, ведь они могут перегрузиться в большой компании или погаснуть от слишком ярких запахов в парфюмерном магазине. Поэтому я возрадовалась, прослушав выпуск Теа с Патришей, где всё разложено по полочкам. И хочу поделиться своими заметками с вами. Вдруг вам или кому-то, кого вы любите, это пригодится.
Нет ничего паршивей, по-моему, чем ожидать от себя чего-то, на что я неспособна или что причиняет мне боль. Всякие типирования (см. 4 типа мотивации по Гретхен Рубин) и самокопания помогают мне именно в этом: снять с себя лишние ожидания. Знать, на что я способна и что мне помогает. Сохранять реалистичный образ себя и перестраивать его, если поступила новая информация.
Итак, передаю слово Теа и Патрише. Теа — интровертка, Патриша — высокочувствительная экстравертка.
Патриша сама долго считала себя интровертом, потому что картинки, комиксы и мемы про интровертов часто напоминали ей о чем-то своем.
Среди высокочувствительных людей грубый расклад такой: 70% интроверты, 30% экстраверты. И вот эти высокочувствительные экстраверты часто записывают себя в интроверты, потому что в жестком противопоставлении хохотун-скромняга они ну никак не могут приписать себя к первой категории.
Патриша говорит, что с детства слышала, что она «слишком» чувствительная, «зря» переживает, вдумывается «слишком» глубоко. Все эти послания, а также:
- «тебе нужно отрастить кожу покрепче, так жить нельзя»,
- «ты слишком много внимания уделяешь неважному, прекращай»
- «уже и пошутить нельзя рядом с тобой»
- чувствительность к толпе, к яркому свету, к запахам — составляющие высокой чувствительности.
Есть четыре основные характеристики от Элейн Эйрон, которые укладываются в аббревиатуру D.O.E.S.:
1) Depth of Processing
Глубина обдумывания, выслушивания, проникновения, включенности в проблему.
2) Overstimulation
Чувствительность к сильным сигналам по разным каналам: слух, зрение, обоняние, осязание, вкус.
3) Emotional Responsiveness & Empathy
Глубокое погружение в переживания и жизнь других людей.
4) Sensitive to Subtleties
Умение читать между строк и чувствовать печенкой.
Поскольку высокочувствительные люди (по разным прикидкам, нас от 15 до 30 процентов от всего населения планеты — и это врожденное), говорит Патриша, закапываются во всё так глубоко, в том числе эмоционально — чтобы восстановиться и очиститься от полученной информации по всем органам чувств, нам нужно укрываться в одиночестве и тишине. Не только интровертам!
У меня есть близкие высокочувствительные экстраверты. Всё правда.
Высокочувствительные люди склонны продумывать всё наперед, раскладывать линии вероятностей, «гонять» в голове: а что сказал этот, а почему так ответила та, злится ли на меня кто-то, что можно с этим сделать?
Патриша рассказывает, что муж перекрасил для неё комнату, но в уголочках и на стыках были маленькие кривые непокрашенные кусочки. Она стала страдать и показала ему их. Он ответил: но как это на тебя влияет? Их ведь даже не видно! Ну допустим, у тебя в этой комнате проходят сеансы терапии. Замечают ли эти огрехи клиенты? Стоит ли вообще переживать?
Да, стоит, — ответила Патриша. Мне, черт возьми, самой не нравится на это смотреть. И ты можешь называть меня доебистой, но если уж ты предложил мне помочь, то как-то странно делать то, что мне кажется плохо выполненным, и считать, что всё ок.
(муж Патриши — не высокочувствительный дяденька, с ним у неё был отдельный эпизод подкаста)
Патриша сказала, что (понимая свои особенности) она лучше вызовет себе мастера, заплатит ему и настоит на том, чтобы всё было сделано как следует, чтобы не ругаться с мужем, который хоть и собирался помочь, но не хочет погружаться глубоко.
Патриша не большая любительница конфликтов, но ей показалось, что если уж она правда будет страдать, то лучше поговорить об этом и сберечь себе нервы. Когда мы знаем свои особенности, мы можем разговаривать о них.
Высокочувствительным людям, говорит Патриша, бывает неловко отстаивать свои потребности, потому что мы отлично знаем, что нас обзовут «слишком чувствительными», «трудными», «зацикленными на качестве» — когда сил на это нет, проще промолчать… но если хочется оставаться на своей стороне, приходится жертвовать спокойствием и вступать в непростые разговоры.
Легко понять, когда придется пожертвовать спокойствием — когда внутри есть ощущение раздражения, возмущения, недовольства, обиды. Возможно, мы выберем не развязать конфликт, а как-то иначе с этим справиться (поговорить с терапевтом, с друзьями, записать в дневнике) — не забить на это ощущение и будет остаться на своей стороне. Это как мускул — чем чаще мы обращаем внимание на свое состояние, тем легче нам будет заметить возмущение и не проигнорировать его.
Да, для меня важно, чтобы в моей комнате не было сильных запахов. Да, мне нужна тишина, чтобы сосредоточиться. Да, я не собираюсь терпеть грубости. Да, мне необходима прогулка, чтобы подумать. Всё это — маленькие кирпичики, которые помогают опираться на себя и противостоять посланиям о том, что мы якобы «слишком» что-нибудь для других.
Очень ценно, говорит Патриша, понимать, на что я могу пойти, а на что нет. Когда начинается дружба, экономично будет сразу же рассказать, чего от меня точно не стоит ждать или без чего для меня дружба невозможна — «давай разберемся с этим не через полгода, а прямо сейчас».
В своем подкасте Патриша объясняла, что для неё важно «чувствовать плечом» друга, поэтому если человек не готов отвечать ей в течение дня на сообщение — то она не чувствует, что важна для другого человека, и эмоционально «отваливается» от такой дружбы. Или, скажем, для неё очень болезненно чувствовать себя отверженной, поэтому когда люди опаздывают, она глубоко падает в старенькую травму — поэтому Патриша сразу рассказывает об этом, чтобы человек имел в виду, насколько опоздание может стать не просто опозданием, а триггером.
Здорово, говорит она, хорошо знать себя и рассказывать новым знакомым, как работает мое внутреннее устройство, где я травмирована, где у меня стреляет. Если у этого человека стреляет прямо перпендикулярно (скажем, такие требования к ответу на сообщения для него выглядят как необходимость ходить строем и невыносимы) — лучше не сдруживаться крепко, иначе такие друзья будут постоянно делать друг другу больно. Кому такое нужно.
Высокочувствительным людям, говорит Патриша, сложно начать новое дело, потому что мы хорошо чувствуем качество и согласны производить только очень высококачественное, наши ожидания очень высоки. Когда один из сыновей-близнецов Патриши не мог засесть за письменную работу, она предложила ему сделать ее ужасно. Написать самую простенькую и спустя-рукавную работу, какую он сможет, к полуночи. Конечно, когда он засел за работу, он уже не смог встать, пока не сделал её хорошо. Но чтобы начать, бывает необходимо разрешить себе сделать всё так себе.
Патриша напоминает о CEN — я делала заметки по эпизоду о нем — который случается с высокочувствительными людьми, если люди, с которыми они росли, не были высокочувствительными. Не стоит путать этот нанесенный снаружи вред с внутренними интроверсией и/или высокой чувствительностью.
Патриша говорит, что ее экстраверсия — стремление взаимодействовать с людьми — не выглядит как «общаться со всеми подряд, постоянно, в неограниченных дозах». Совсем наоборот: поскольку из-за высокой чувствительности она быстро «наедается» яркими цветами, громкими звуками, глубокими смыслами бесед, ей не подходят шумные тусовки допоздна или массовые народные гуляния.
Она обожает разговаривать и не может без этого — но далеко не со всеми и в ситуации, где свет не ослепляет, звук не оглушает, а на разговоре можно сосредоточиться. Это не интроверсия (я никогда в жизни не скажу, что ОБОЖАЮ разговоры, это страшно энергоемкое дело и мне надо потом полежать), но это определенно высокая чувствительность.
Когда Патриша ездит на вечеринки к друзьям с мужем, они берут две машины: чтобы когда Патриша почувствует, что ей ту мач — она могла спокойно выйти, сесть в машину и укатить домой.
По статистике Элейн Эйрон, 50% процентов людей в терапии — высокочувствительные. Именно потому, что мир вешает на нас ярлык «слишком», нам приходится искать способы, чтобы справиться с не подстроенной под нас жизнью и сохранить себя. Терапия — часто выбираемый и мощный инструмент.
Очень круто, говорит Патриша, когда терапевт понимает, что такое высокая чувствительность клиента. Это не травма, не проблема — это свойство нервной системы. Патриша и сама работает с клиентами как лицензированный социальный работник (что-то вроде психолога в американской системе сертификации), причем в первую очередь работает с высокочувствительными людьми, это её специализация.
Важно окружать себя людьми, похожими на себя, например высокочувствительными, — говорит Патриша. — Тогда они с первого слова понимают, о чем я говорю, и у меня есть ощущение, что меня услышали. Важно, чтобы наши ежедневные чувства не обесценивали, не игнорировали, не стыдили нас. Важно видеть, что мы не единственные с такой особенностью — и что высокочувствительные люди вообще-то очень крутые и на многое способны, как только расчистят свою жизнь так, чтобы она поддерживала, а не высасывала силы.
Как высокочувствительные люди, — говорит Патриша, — мы очень многое подмечаем. Я знаю, что мы волнуемся, когда что-то затеваем (и я волновалась, затевая подкаст!), потому что кому всё это надо и что мы вообще можем рассказать? Но мы многое подмечаем, чувствуем взаимосвязи событий и вещей, читаем между строк. Обычно нам как раз есть что рассказать. Нужно только перестать запрещать себе говорить.
(это не весь разговор, только мои заметки. Послушайте беседу целиком, если она показалась интересной — или почитайте про высокую чувствительность в соседних моих записях)
Добавить комментарий